Еще будучи старшеклассницей, я увлеклась домашним цветоводством. Особой моей гордостью были разные сорта фуксий, которые цвели практически круглый год, вызывая восхищение и зависть моих школьных подружек.
Моя младшая сестра очень хотела попугаев. У кого-то из ее одноклассниц обитали эти пернатые, поэтому она нас буквально «доставала» рассказами о них.
Родители долго держали оборону, основными аргументами против покупки был вопрос: кто будет их кормить-поить, а, главное, убирать за ними. Заверения семилетней сестры в том, что это будет делать она, серьезно не воспринимались.
Но, когда однажды утром, зайдя в ее комнату, мы увидели прикрепленный над кроватью лист ватмана с двумя словами, написанными печатными буквами неуверенным детским почерком: «Хочу попугайчиков!», тут сердце родителей, наконец-то, дрогнуло.
Никому, ничего не сказав, отец в выходной день, пока еще все спали, уехал на птичий рынок и, проснувшись, мы уже лицезрели парочку волнистых попугайчиков.
Самка оказалась стервозной своенравной птицей, которая без конца клевала и гоняла по клетке абсолютно бесхарактерного самца. Когда королева трапезничала, он сидел, забившись в угол, и терпеливо ждал, пока Их Величество насытятся. Лишь поев и слегка подобрев, она отлетала от кормушки, и самец приступал к поглощению того, что ему «милостиво» оставили.
Имен мы им сразу, почему-то, не дали, так и называли – ОН и Она.
Несмотря на такое отношение со стороны дамы, кавалер постоянно оказывал ей знаки внимания. Ему иногда позволяли почисть Их величественные перышки, а Она в это время блаженствовала, прикрыв глазки. Он ее, таким образом, хотел либо задобрить и завоевать ее расположение, либо это была своеобразная, совсем непонятная нам, «попугаева» любовь.
Но, как бы Он ее не обхаживал, Она – не менялась! Все зависело только от настроения дамы. Хорошее — ему позволялось посидеть рядом, потереться о ее клюв своим клювом и что-то тихо прочирикать ей на ушко. Но если Она была не в духе, то с бедного мужичка летели только пух и перья!
Не помню, кому первому пришла мысль выпускать попугаев из клетки – полетать немного по квартире. Скорее это было продиктовано жалостью к бедному заклеванному самцу. И действительно, на «свободе» самка вела себя спокойнее. Окончательно их примирил один случай.
Однажды, вернувшись из института и зайдя в свою комнату, я обомлела. Полы возле шкафа, на котором стояли горшки с фуксиями, были усеяны ветками, из земли торчали абсолютно голые стволы моих любимцев, а на карнизе сидела эта парочка и о чем-то «беседовала».
Если бы я в тот момент могла их оттуда достать – задавила бы, однозначно, обоих, не разбираясь, кто был инициатором этого вандализма, хотя и так не трудно было догадаться, кто именно.
